Светлана Радионова: Мы впервые проводим инвентаризацию объектов с химическими отходами

Глава Росприроднадзора Светлана Радионова рассказала в интервью «Российской газете» о техпроекте шахты «Листвяжной», о сомнениях по поводу отходов космодрома Восточный, опасных предприятиях и экологическом образовании.

— Руководство шахты «Листвяжная» принесло вам доработанные документы, необходимые для возобновления работы?

— Документы дорабатываются. Оптимальный вариант будет утвержден Роснедрами. Руководство шахты «Листвяжной» понимает, что мы ждем от них цельный проект, предполагающий развитие. Поэтому сейчас разрозненные предложения перерабатываются, а мы отвечаем на все вопросы в дискуссии. Думаю, что до конца года на площадке Роснедр технический проект будет утвержден с нашим участием. После, уже в безопасном режиме, начнется работа.

— Есть ли еще в России такие предприятия типа «Усольехимпрома»? На каких объектах накопленного вреда видите наибольшие риски?

— Такие предприятия есть, как мы видим, например, «Уфахимпром», «Зеленое масло» в Ярославле, Акташский ртутный рудник, нефтяные ямы в Астрахани. Сейчас это две тысячи объектов, фактически для этого был сделан проект «Генеральная уборка».

Мы впервые за всю историю проводим инвентаризацию таких объектов. Делаем все, чтобы не допускать появления таких же новых, не позволить этого бизнесу. Если каждого послушать, то с вопросом, кто после заработка оставляет зараженную землю и воду, зайдешь в тупик. Как будто никто не виноват, но нужно что-то с этим наследством делать. И делаем. Государство делает.

— Как вы думаете, сколько времени потребуется для этой уборки?

— Это не только вопрос времени, здесь же ответственность, финансирование, технологии. Второстепенного нет. Некоторые задачи требуют больше времени на выработку подходов, чем на механику. Допустим, пестициды.

— Отходы космодрома Восточный в прошлом году так и не смогли утилизировать. Решен ли вопрос с отходами?

— Вопрос не на скорость, а на качество. Я бы очень аккуратно к этому вопросу подходила. Компонентный состав этих отходов не вызывает оптимизма. По нашим данным, речь идет как раз о пестицидах, а это как минимум второй класс опасности. Поэтому дискуссия затянулась. Но компания, которая заявила о готовности эти отходы утилизировать, есть.

— Отходы уже переданы компании для утилизации?

— Этим занимается лично губернатор Амурской области. Идет работа по выбору площадки, оборудования. Нам бы хотелось испытывать оптимизм по поводу происходящего, но пока его нет. Почему я об этом говорю, потому что здесь есть вина и нашей службы. Были факты выдачи экспертиз на, так скажем, псевдотехнологии. Люди за это уже уволены. Но плоды пожинаем до сих пор. Считаю, что нам совместно с прокуратурой надо наработать практику отзыва таких документов, в том числе в судебном порядке.

— В том числе и по отходам космодрома Восточный?

— Повторю, результаты проб, которые отбирались людьми, вышедшими на конкурс, доверия у нас не вызывают. Это не шутки, особенно для людей, которые будут сопровождать процесс утилизации. Региону следует все перепроверить тщательно.

— Утилизировать отходы планируется в Амурской области?

— Да, сейчас они заявляют о том, что утилизация будет на территории Амурской области.

— Вы ранее сообщили, что будете инициировать отказ от избыточных полномочий. На каком этапе эта работа?

— Мы будем пересматривать свои требования и от многих норм откажемся. Мы настаиваем на отказе транспортирования отходов. Мы не видим здесь возможности для контроля.

У нас 3 октября большое совещание внутри Росприроднадзора. Будет мозговой штурм по обсуждению внутри команды нашей лишних полномочий. Мы считаем, что можно верить бизнесу по одной простой причине: мы очень верим в наших людей, в граждан.

— Возможны ли сокращения из-за этого?

— Если, возвращаясь вечером с работы, вы пройдете мимо здания Росприроднадзора, то увидите, что практически в каждом окне горит свет. Люди работают. И нагрузка колоссальна, о сокращении речи идти не может.

Государство совершенствует механизмы, добавляется много нового, действуют множество направлений нацпроекта «Экология», расширенная ответственность производителя. Штат Росприроднадзора не увеличивался. Мы всегда стараемся справляться с новыми задачами. Работаем за счет внутренних ресурсов.

Средняя численность подразделения на два субъекта — это порядка 80 человек. Взгляните на северные территории, представьте, сколько времени требуется, чтобы с одной скважины до другой доехать?

С момента основания численность сотрудников службы сократилась вдвое. Но мы все же стараемся везде успевать. А в целом у нас много помощников — общественники, население, бизнес. Об экологии все стали говорить громче и реально что-то делать. Значит, мы двигаемся вперед, пусть и маленькими шагами.

— За пару месяцев в Диксоне случилось два происшествия с белыми медведями. Каждый раз туда едут специалисты из Москвы. Как вы считаете, может, стоит иметь специалиста там?

— Нет такой профессии — спасатель белого медведя. Это личная позиция ветеринаров Московского зоопарка, добрая воля. Их решение показало всей стране, что лучшими этих врачей называют за конкретные дела.

Доктора поняли, что у коллег в регионе просто нет соответствующего опыта и необходимого оборудования. Почему? Вопрос к местным властям. Их вниманию к соседству с представителями Красной книги. Поэтому спасает тот, кто может и хочет — врачи, мы, бизнес. Ведь спасение в такой труднодоступной территории — дело хлопотное. Ни в одном регионе, где живут белые медведи, таких специалистов нет.

— Вы планируете этот вопрос обсуждать?

— Мы говорим об этом постоянно. Причем с упорством, которое, на мой взгляд, должно исходить от научного сообщества, зоопарков и ветеринаров.

Немало проблем с дикими животными, которые содержатся в неволе. Ими занимается Россельхознадзор. Но, понимая, что шокирующие случаи жестокого обращения и безобразного содержания всплывают вновь и вновь, мы направили письма всем губернаторам. Мы просили глав регионов организовывать центры передержки или помощи диким животным. Появились ли такие где-либо, мы пока не знаем.

— Одна из причин, почему белые медведи подходят к населенным пунктам, — это свалки рядом с этими населенными пунктами. Может, нужна отдельная программа, чтобы убирать свалки именно там?

— Свалки — как язвы на теле белоснежной Арктики. Человек изрядно наследил в этой территории. Белый медведь — опасный хищник, но он в естественной среде обитания. Свалка для зверя, безусловно, приманка и провокация. Думаю, компетентные специалисты это учтут. Работа в сфере обращения с животными, которые находятся в естественной среде обитания, — это полномочия региональных властей. И последние две ситуации с медведями — повод для исчерпывающей дискуссии, надеемся, она состоится.

— Какие прогнозы по состоянию медведя?

— Против множественных ранений большая воля к жизни. Такое большое животное с вообще-то смертельными травмами выхаживают впервые. Но нам уже пообещали, что усыплять не будут. Животное перевезли в Москву, специалисты смотрят, есть ли шанс восстановить подвижность задних лап. Кошке или собаке тут была бы рекомендована физиотерапия, плавание, массажи. Здесь же ситуация не стандартная, а расходы — полностью на Московском зоопарке. Его посетители, жители России в целом уже предложили создать фонд и собирать мишке деньги. Я бы, как Светлана Геннадьевна, поучаствовала.

— Летний туристический закон уже закончился. Как вам кажется, популярные для туризма регионы справились с ростом объема отходов?

— Еще в начале сезона мы говорили, что внутренний туризм этим летом побьет все рекорды. Это несомненный плюс для локальной экономики и шок для экологии. Очень большой наплыв туристов был в Дагестане, Краснодарском крае. Большая нагрузка сейчас идет на Горный Алтай, Байкал. Несоответствие возможностей инфраструктуры по обращению с ТКО обслуживать такие потоки, конечно, вызывает вопросы.

Если в Горном Алтае живут чуть более 240 тысяч человек, то туристов там несколько миллионов. Важно, чтобы субъект учитывал это в своей территориальной схеме обращения с отходами. Но пока таких изменений нет. Возможно, эффективнее в случае с рекреационными локациями окажется туристический сбор. Уверена, что глава Ростуризма Зарина Догузова, грамотно развивая туристическое направление, рассмотрит все варианты. Мы все свои предложения дали.

— Глава «Чистой Арктики» рассказал, что волонтерская деятельность, связанная с уборкой мусора, находится частично вне закона. Возможно как-то решить этот вопрос?

— Во время форума на Камчатке девочка-волонтер как раз спрашивала об этом у президента. Во-первых, все, что собирают волонтеры, сопровождается до организованных свалок и никого еще ни разу не оштрафовали. Во-вторых, мы считаем, что волонтерская работа должна быть урегулирована на уровне законодательства, а в минприроды — заблаговременно приходит официальная заявка с четким планом мероприятий. Так мы будем об этой заявке знать, на нее распространятся требования 79-ФЗ. Пока все происходит в ручном режиме, наша задача — помощников природы поддержать. Добровольцы — наши руки и глаза. Здорово, когда небольшие акции перерождаются в масштабные проекты.

Уборка территории не всегда согласована с владельцем участка, потому что его просто не удалось найти.

Знаете, в акциях по уборке часто участвуют сотрудники Росприроднадзора. И я, честно, не помню, чтобы у кого-то уборка провоцировала претензии. Если такой человек появится, боюсь, что больше вопросов у нас будет к нему: почему почва на его территории загрязнена? Мы поддерживаем каждое действие в пользу окружающей среды, у нас один приоритет.

— А в школах нужно обязательное экологическое образование?

— Экологичный образ жизни — не цвет глаз, с которым рождаются. Это прививается. Говорить об экологии нужно одновременно с изучением азбуки.

Это осознанность, курс на созидание, заинтересованность в общем благополучии. Экологическое воспитание дает результаты, кратно превосходящие все усилия. Отношение к окружающему миру — это база, фундамент. Что такое хорошо, а что такое плохо, мы видим на примере отношения человека к природе. Считаю, что грамотные педагоги смогут уловить агрессивно настроенного ребенка и объяснить ему ценность каждой жизни. И мы больше не увидим шокирующих кадров — издевательств над домашними животными.

— Как вы видите это образование? С 1-го по 11-й класс?

— Разработкой программ для образования занимается минпросвещения. Это исключительно их компетенция. Мы готовы подключиться по запросу, поскольку видим все принципиально важные области спектра: биоразнообразие, отходы, климатическую повестку, бережное отношение к недрам, лесу, воде.